За порогом мечты - Страница 60

И он поведал миссис Винкорф, что Бат стал в наше время средоточием скандалов и что если добропорядочный джентльмен предложит тут руку леди – просто перевести ее через улицу, то это породит целый ворох сплетен и шушуканий по поводу разврата.

Миссис Винкорф уже успела проникнуться к Стэси доверием и больше не испепеляла его подозрительными взглядами. Она даже вроде как извинилась перед ним за то, что попервоначалу маленько напрягалась по его поводу.

– Вы ведь понимаете, мистер Каверли, скольких охотников до чужого состояния мне пришлось отвадить! – говорила она. – Иногда я жалею, что решила жить с Нэнси, но ведь я знаю ее с младенчества, и когда старик Клапхэм умер, мне было просто жаль ее! Она – прелестное существо, но свои брачные дела устраивать бедняжка не умеет совершенно!

– Я надеюсь, ее опекуны позаботятся, чтобы она не пустила на ветер свое состояние! – пытливо заметил Стэси.

– Кабы они у нее были, эти самые опекуны! – с горечью воскликнула в ответ миссис Винкорф.

Выяснилось, что старик Клапхэм помер, оставив все свое немалое состояние своей возлюбленной жене, причем завещание было написано на весьма странном клочке бумаги и вроде как второпях, словно смерть стояла рядом и торопила его: «Давай-давай, а то в рай не успеем».

– Удивительно, что такой деловой человек мог поступить так легкомысленно, – заключила миссис Винкорф, – но и на то есть пословица: старый что малый, верно?

В то же время мисс Баттербанк донесла Селине Вендовер, что Стэси Каверли неоднократно был замечен в обществе приехавшей недавно миссис Клапхэм; что он дважды обедал с нею в ресторации при отеле и что говорят, будто он каждый вечер пьет с нею чай в ее приватной гостиной!

– Этому я просто не могу поверить! – говорила Селина Эбби. – Не то чтобы я считаю мисс Лору Баттербанк лгуньей, но думаю, ее неправильно информировали. Вот как я думаю.

Со своей стороны, Эбби за пару дней до того встретила миссис Грейшотт в аптеке и получила от той красочное описание всей интриги Стэси.

– Богатая вдова! – усмехалась Эбби. – Какое счастье для мистера Стэси Каверли! Надеюсь, уже завтра он уедет с ней из Бата!

Примерно то же самое она отвечала теперь и Селине:

– Я только молю Бога, чтобы это оказалось правдой. Пусть он занимается богатыми вдовами, а нашу Фанни оставит в покое! Ты ведь не хочешь, чтобы он все-таки соблазнил Фанни?

Нет, Селина этого не хотела, но она переживала из-за моральных проблем, которые тут возникали. Какой же это должен быть двуличный монстр, какое подлое существо, но какие при этом приятные манеры! Нет, никогда еще в своей жизни Селина не была так обманута! И просто не согласна поверить в подлое предательство человека, который всегда и без лишних слов готов был признать у нее, Селины, наличие любых, самых тяжелых заболеваний!

– И потому прошу тебя, Эбби, – повторяла Селина. – Не рассказывай об этом девочке, это все сплетни! Ты разобьешь ей сердце!

– Зачем мне передавать это Фанни – она скоро все узнает сама! И уверена, вовсе это не станет для нее большим потрясением! Обрати внимание, что Стэси навестил наш дом во время ее болезни только раз, и лишь один букет из огромного множества был от него! Если ты этого не заметила, то будь покойна, Фанни это сразу должно броситься в глаза!..

Ночь Эбби провела ужасно и теперь выглядела измотанной. Немудрено – у Фанни был приступ горячки. Жар у нее не спадал уже больше времени, нежели предсказывал доктор Роутон. Хотя ей теперь позволяли побыть днем несколько часов в гостиной лежа на кушетке, где она могла бы принять своих подружек, но каждый вечер температура у девочки поднималась… Нянчиться с ней приходилось в основном Эбби, потому что Фанни плохо переносила педагогические приемы суровой и бескомпромиссной миссис Гримстон.

Могло бы показаться, что у самой Эбби теперь не оставалось времени и сил на собственные тревоги и волнения; но они оставались при ней, где-то на краешке сознания, и всякий раз начинали мучить ее, стоило ей улечься в постель, и полночи потом Эбби не могла уснуть, точь-в-точь как больная Фанни… Тщетно убеждала она себя, что отъезд мистера Майлза Каверли из Бата только к лучшему; печальная истина состояла в том, что ей страшно не хватало Майлза, и тоска достигала остроты физической боли. От него не было ни весточки. И задерживался он дольше, чем она предполагала. И ее мучил страх, что Майлз Каверли уехал из Бата навсегда. Эбби с удивлением заметила, что постоянно прикидывает, где он сейчас и что он делает; если бы она хотя бы была уверена, что с ним не случилось ничего дурного!

С ним ничего и не случилось. Но если Эбби могла предполагать, что в Лондоне он посетит свою тетку, своего адвоката и еще нескольких человек в Сити, то по крайней мере об одном его дельце ей никак не могло быть известно.

Майлз Каверли явился первым делом к своей тетке леди Ленхэм. Подставляя ему щеку для легкого поцелуя, она полюбопытствовала, когда же он наконец приведет себя в порядок, почистит перышки.

– Не знаю. А что, мне следует почистить перышки? – приподнял он брови.

– Ну, я не надеюсь, что ты станешь одеваться по новой моде, если тебе на себя наплевать…

– Значит, мне наплевать! – сказал он. – Если вы надеетесь увидеть меня в плаще с оборочками на талии и с воротничком, доходящим до середины щеки, то ваше воображение вас подводит, тетушка.

– Ну и ладно! – заметила она. – Где ты пропадал все эти недели? Только не говори мне, что опять попал в какую-нибудь историю!

– Что вы, я вел себя как пай-мальчик! – заверил ее Майлз. – Я был в Бате. Гнусное местечко!